Почему Украина важна для Ближнего Востока

Между Россией и Америкой наступает новая фаза. 25 лет уверений в том, что холодная война закончилась, а Россия и США больше не враги, завершаются откровенным политическим противостоянием по поводу Украины. Намерение Вашингтона ввести санкции против России грозит радикально изменить не только атмосферу отношений, но и характер взаимодействия. Оно и так в последние год-два было в основном вынужденным, там, где никак не избежать – Сирия, Афганистан, Иран. Другой повестки дня с того момента, как было ратифицировано соглашение new Start и Россия вступила в ВТО, не осталось.

            Украина – вопрос для России принципиальный, не сравнимый ни с каким другим. Как написал на днях российский консервативный журнал «Эксперт», «дальше отступать некуда… Сохранение нашего присутствия на Украине значит для России куда больше, чем проведение «Большой Восьмерки» в Сочи и даже само членство в этой организации». Помимо культурно-исторических и военно-стратегических причин, по которым Украина крайне важна для Москвы, эта коллизия – кульминация политики четверти века.

В восприятии большинства населения и немалой части российского истеблишмента все это время (ну или большую его часть) страна отступала, вынуждена была оставлять геополитические позиции. Сначала из-за нараставшей слабости, потом из-за обвала 1991 года и последовавшего за ним глубочайшего кризиса, потом из осторожности и в надежде добиться «большой сделки» с Западом дипломатическими и экономическими методами. По распространенному в России представлению все это закончилось неудачей, поскольку ни Америка, ни Европа «по-хорошему» не собираются признавать Россию в качестве равноправного партнера. Они, уверен Владимир Путин, понимают только жесткость и силу, как это случилось в 2008 году. Тогда, несмотря на всеобщее возмущение войной на Кавказе, реальных санкций введено не было, зато вопрос о приеме в НАТО Украины и Грузии с повестки дня был снят.

Падение режима Виктора Януковича и наступивший после него хаос в Киеве означал перспективу того, что будущее украинское государство будет использовано для того, чтобы взять реванш за предыдущие неудачи западной политики. Не случайно все хором отмечали беспрецедентные достижения российской дипломатии в 2013 году. Путин посчитал, что издержки, связанные с вмешательством на этой стадии, будут ниже, чем риски, с которыми столкнется Россия в случае, если на Украине при поддержке Запада будет строиться намного более националистическое и, естественно, ориентированное на евро-атлантический проект государство.

Как бы то ни было, сейчас дело уже не в Украине, перспективы которой крайне туманны, а в том, как в новом контексте изменятся российско-американские отношения.

Санкции не возвращают ситуацию к холодной войне – тогда санкций такого рода сверхдержавы не вводили. Было просто параллельное и мало связанное друг с другом существование по разным принципам, и ограничения, встроенные в саму логику противостояния. Сейчас предупреждения Вашингтона переводят отношения в совсем другие рамки – действия США и их союзников против неугодных им лидеров Югославии, Ирака, Ливии, Сирии и пр. Москва всегда принципиально выступала против санкций как международного инструмента: во-первых, они не достигают нужного результата, во-вторых, запускают механизм давления, финальной точкой которого является военное вмешательство. Расположение же российского руководителя в ряду «вождей-изгоев» крайне оскорбительно и, неизбежно, вызовет резкую реакцию.

Владимир Путин относится к тому типу политиков, которые ничего не забывают и ничего не оставляют без ответа. Это наблюдалось многократно и на разных уровнях. Начиная от активизации военно-технического сотрудничества с Венесуэлой (прямо под боком США) именно в тот момент, когда Вашингтон превращал Грузию (граничит с Россией) в своего союзника. И заканчивая симметричными инцидентами с дипломатами. При этом у Путина есть свое и очень четкое представление о масштабах ответных действий и о том, какие границы нежелательно переходить.

На Ближнем Востоке, где российско-американское взаимодействие наиболее активно, возможны два вида последствий – краткосрочные и более фундаментальные. В краткосрочном плане Россия, скорее всего, резко снизит интерес к сирийскому урегулированию, тем более что официальный Дамаск неохотно и в ответ на довольно сильное российское давление вообще соглашается на продолжение переговоров. Военно-политическая обстановка в Сирии позволяет Башару Асаду надеяться если и не на победу, то на длительное сохранение нынешнего баланса. Москва просто перестанет воздействовать на него, убеждая в необходимости дипломатии, но продолжит при необходимости пополнять его арсеналы, чтобы поддерживать баланс сил. Вывоз химического оружия, вероятнее всего, никак не будет заторможен, поскольку это реализация идеи Путина, к тому же срыв плана резко обострит всю обстановку.

Сотрудничество по Афганистану, точнее содействие в выводе американских войск из этой страны транзитом через Россию – вопрос намного более сложный. В августе 2008 года, когда из-за войны России с Грузией были заморожены отношения Москвы с НАТО, а политическая обстановка резко обострилась, стороны сознательно не затрагивали тему афганского транзита. Тогда речь шла о перевозках в Афганистан. Также Владимир Путин полностью проигнорировал протесты внутри страны, когда решался вопрос о предоставлении НАТО промежуточного аэродрома в российском городе Ульяновск (по интересному совпадению – родина Владимира Ленина). Российский президент всегда – с момента начала в 2001 году афганской операции, которую Москва тогда активно поддержала, считал эту тему важной для России. И не подлежащей переменам конъюнктуры. Сейчас может получиться иначе, хотя есть разные возможности. Все будет зависеть от степени американских санкций, насколько они будут демонстративными и обидными. В Кремле понимают, что в крайнем случае США обойдутся без северного маршрута, но это обойдется дороже и потребует от Вашингтона немалых дипломатических усилий в контактах с Пакистаном.

Иран – наиболее интересная тема. В Москве уже сейчас хватает голосов о том, что наметившееся сближение Тегерана и Вашингтона вредно для российских интересов. Россия не будет препятствовать дипломатическому процессу, начавшемуся прошлой осенью, но постарается расположить к себе Иран предложениями намного более тесной стратегической кооперации. В Иране давно говорят, что Россия неискренна, когда рассуждает о желании дружить с Тегераном, потому что в конечном итоге всегда оглядывается на Вашингтон. Сейчас появляется шанс на то, что Москва перестанет это делать и возьмет курс на более близкие и обширные контакты с Ираном. Естественным ходом представляется активизация военно-технического сотрудничества, которое было омрачено отказом от поставок систем С-300 при президенте Медведеве. Российско-иранское взаимодействие сильно укрепилось из-за Сирии, но конфликт Москвы с Вашингтоном может толкнуть к институциональному развитию этого сотрудничества.

Вообще, серьезное противостояние с России и Соединенных Штатов обещает значительно перекроить геополитический баланс Ближнего и Среднего Востока. За последние три года Москва набрала там немало очков – опять-таки благодаря последовательной и неуступчивой позиции по Сирии и осторожному отношению к революциям. До последнего времени Россия по сути не пыталась капитализировать эти достижения, ограничиваясь стремлением расширить рынки. Однако столкновение из-за Украины может заставить Россию проводить более активный антиамериканский курс в регионе, тем более что многие страны там и так весьма раздражены странными зигзагами США.

Возможна и координация действий с Китаем. Пекин нельзя отнести к союзникам Москвы, на украинскую коллизию он смотрит с большой осторожностью. Однако КНР понимает, что провал России на Украине и распространение туда западного влияния может сместить общий баланс в пользу Соединенных Штатов и ослабить роль России как противовеса. Поэтому Китай может воспользоваться моментом, чтобы укрепить военно-политические контакты с Москвой, в частности, на Ближнем Востоке, в котором Пекин крайне заинтересован.

Отдельная тема – роль Турции. Крым, из-за которого сейчас кипят главные страсти, исторически (до последней четверти XVIII века) находился под владычеством или влиянием Турции. Населявшие полуостров крымские татары всегда поддерживали связи с соседней страной (там живет их крупная диаспора), а когда Крым стал частью независимой Украины турецкое влияние стало там быстро расти. Не случайно сразу после начала кризиса в Анкару отправился председатель российской Государственной думы Сергей Нарышкин – Москва важно, чтобы турецкие власти сохраняли нейтралитет в конфликте вокруг Крыма. Между тем Турция может попытаться использовать ситуацию в своих интересах. Тем более что на ближневосточном направлении у Анкары дела идут неблестяще, а премьер Эрдоган переживает тяжелый политический кризис, и отвлечь внимание публики на что-то внешнее было бы очень вовремя.

Украина – наиболее острый международный кризис с участием России после конца холодной войны. И дело даже не в стратегической значимости этой страны. Просто конфликт из-за психологически очень важной для Москвы страны происходит в тот момент, когда прежний мировой порядок окончательно перестал функционировать, а новый вот-вот начнет возникать. Так что Киев, сам того не желая, стал развилкой мировой истории.