Россия и прогресс по Ирану: выгодно или нет?

На переговорах по иранской ядерной программе в Женеве наметился прогресс. Хотя первый раунд завершился безрезультатно, звучат необычно оптимистичные прогнозы относительно следующего, 20 ноября. Похоже, что Иран и США, главные участники процесса, действительно хотят изменить атмосферу отношений, которая с конца 1970-х годов отмечена беспросветно конфронтационным настроем. Отличие нынешнего этапа от всех предыдущих заключается в том, что участники пытаются выйти из колеи, в которой подобная дискуссия всегда находилась, и не только по иранскому вопросу. А именно – санкции никогда не отменяются. Будучи однажды введены, они могут только ужесточаться вплоть до применения силы.

В Москве за происходящим следят с большим интересом (в принципе – это та модель, которую Россия всегда отстаивала), но и с настороженностью. Звучит такая, например, точка зрения – выход Ирана из изоляции будет означать потерю его для России, ведь нынешние «особенные» отношения во многом основаны на том, что Тегеран обложен санкциями, и деваться ему от России некуда. Это касается, прежде всего, взаимодействия в сфере строительства АЭС и военно-технического сотрудничества. Но как только у Ирана появятся другие возможности – он тут же переориентируется на более влиятельные западные страны. Всегда есть риск того, что страна, охотно «дружившая» в тяжкую годину, отвернется, как только хватка изоляции ослабеет. Отчасти это продемонстрировал опыт Ливии еще при Каддафи и Сербии после Милошевича.

Второй аргумент в пользу сохранения Ирана в замкнутом состоянии – устранение с рынка углеводородов важного конкурента. И цена на нефть все-таки выше от того, что важные потребители отказываются от иранской продукции. А главное – обильные запасы иранского газа не могут попасть на европейский рынок и составить тем самым конкуренцию «Газпрому». Вернись Иран в ряды «респектабельных» стран, и многострадальный проект «Набукко», ныне практически похороненный, мог бы обрести вторую жизнь.

Снижение внешнего давления на Тегеран, действительно, приведет к тому, что иранский рынок станет для России намного более конкурентным. Но, с другой стороны, если «особые связи» основаны только на том, что контрагенту некуда деться, долгосрочным это все равно не будет. К тому же пользоваться изоляцией Ирана в коммерческих интересах Москва в полной мере все равно не может –  идти на открытый конфликт с Америкой и Европой ради торговли с Тегераном Россия не готова. А вот политически момент для того, чтобы содействовать «открытию» Ирана, сохранив с ним особые отношения, сейчас благоприятный.

Сирийская коллизия во всех ее многообразных проявлениях изменила расстановку сил на Ближнем Востоке. Твердая позиция России, чем бы она ни была обусловлена (соображения глобального характера доминировали над региональными), привела к неожиданному результату. Интересы России и Ирана тесно совпали, намного больше, чем раньше, когда две страны скорее стремились воспользоваться трудностями друг друга в своих интересах. Возникновение ситуативного, но в данный момент логичного альянса Москва – Тегеран – Багдад – Дамаск – «Хезболла» превратило Россию в более весомого регионального игрока, чем можно было предположить два года назад. И эта линия, основанная, по сути, не столько на быстро меняющемся геополитическом, сколько на куда более устойчивом религиозном факторе, создает основу для действий в регионе.

Иран, который выйдет из тупика с Америкой, не станет ее союзником. И по культурно-психологическим, и по политическим причинам. Тем более что сами Соединенные Штаты взять и перевернуть доску не могут – им все равно придется балансировать потепление с Тегераном заверениями Саудовской Аравии и Израилю, двум странам, резко негативно настроенным к нынешней попытке «перезагрузки». Но появление отношений с Вашингтоном позволит Тегерану укрепить региональные позиции, которые и сегодня довольно внушительные.

Иными словами, некая сделка между США и Ираном способствует дальнейшему росту влияния Тегерана на Ближнем Востоке, России же, имеющей хороший задел в отношениях с иранцами, это скорее на руку. Москва начинает серьезно переосмысливать свой курс на восточном направлении из-за необходимости отвечать на азиатский вызов, и Иран важен. И евразийская экономическая интеграция (Таможенный союз и пр.), и вопросы безопасности Центральной Евразии (Афганистан, но не только), и развитие Шанхайской организации сотрудничества будут находиться под воздействием иранского фактора. Кстати, именно наличие санкций ООН является препятствием для вступления Ирана в ШОС, а это добавило бы веса и организации, и Тегерану. Это не говоря уже о сирийском сюжете, который пока никуда не девается и продолжит играть определяющую роль для будущего Ближнего Востока.

В российской активности, с одной стороны, по Сирии, а с другой – по Ирану есть и еще один компонент, потенциально способный продвинуть к решению крупнейшего международного вопроса.

Договор о нераспространении ядерного оружия, действующий с 1968 года, переживает кризис. И дело не в конкретных странах, стремящихся им овладеть, как КНДР или Иран, либо владеющих им помимо ДНЯО (как Израиль или Индия и Пакистан). Вопрос в принципе – на каком основании пятерка великих держав присвоила себе право иметь ядерные арсеналы, считая аналогичные пожелания остальных незаконными? 45 лет назад можно было принять откровенно дискриминационное решение и обеспечивать его соблюдение - прежде всего силами двух сверхдержав. Но сегодня мир переживает беспрецедентное политическое пробуждение, и требование демократизации международного устройства, отказа от монополии "элиты", то есть постоянных членов СБ ООН, звучит отовсюду все громче. Моральных аргументов для того, чтобы настаивать на сохранении неравноправного положения вещей, привести невозможно, иссякают ресурсы и для того, чтобы гарантировать это при помощи военно-политических или силовых мер. Отчасти потому, что страны, от которых это зависит, давно перестали творчески подходить к возникающим дилеммам, полагаясь лишь на собственное превосходство.

Можно пытаться распутывать узлы поочередно, занимаясь отдельными странами, как это происходит сейчас, - иранская ядерная программа, северокорейская, раньше иракская (которую не обнаружили) и ливийская... Но похвастаться нечем. Остановить удалось только Триполи, да и то дальнейшая судьба Каддафи скорее убедила, что отказываться от ядерного сдерживания ни в коем случае нельзя - опасно для жизни. В каждом случае проблема ОМУ переплетена со все более запутанными региональными отношениями, отделить одно от другого невозможно.

Нужен качественно иной подход к самим принципам ДНЯО, чтобы придать ему новую легитимность, начать управляемый и согласованный пересмотр. Инициативу могут взять на себя только те страны, которые остаются лидерами по объему арсеналов, - Россия и США. Равноправие в принципе бывает двух видов. Либо никому нельзя - такова, кстати, Конвенция о запрещении химического оружия. Либо всем можно - на определенных условиях. Первый вариант к ядерному оружию неприменим, отказ от него нереалистичен, да и вряд ли способствует укреплению мира на фоне гигантского дисбаланса в обычных вооружениях между крупными странами (точнее - США и всеми остальными). Остается второй. Дальше надо думать - дипломатам, военным, ученым и инженерам. Сирийское химоружие, а теперь и иранское «размораживание» заставило Москву и Вашингтон засучить рукава и заняться задачей, решение которой считалось невозможным. Если получится - появится импульс к тому, чтобы замахнуться и на другое невозможное