Перейти к основному содержанию

Ближневосточная политика после саммита «двадцатки»

Russia's President Vladimir Putin attends a news conference at the end of the G20 summit in Brisbane November 16, 2014. Putin said on Sunday that there is a "good chance of resolution" in the Ukraine conflict, contradicting Western concerns over an escalation in fighting in the southeast of the country. REUTERS/Mikhail Klimentyev/RIA Novosti/Kremlin (RUSSIA - Tags: POLITICS HEADSHOT PROFILE) THIS IMAGE HAS BEEN SUPPLIED BY A THIRD PARTY. IT IS DISTRIBUTED, EXACTLY AS RECEIVED BY REUTERS, AS A SERVICE TO CLI
Read in 

Дальнейшее обострение отношений России вокруг украинского кризиса с США и ориентирующейся на них части европейских государств после саммита G-20 в Брисбане ставит перед аналитиками вопрос о том, насколько эта ситуация способна повлиять на ближневосточную политику Москвы и существующие форматы сотрудничества с Западом по региональным проблемам (ближневосточный квартет посредников, переговоры «шестерки» (P5+1) с Ираном, стабилизация ситуации в Йемене, антитеррористическая борьба). Конечно, это сотрудничество сохраняется, и Россия даже несет здесь некоторые политические издержки. К примеру, на проходившей на днях Московской конференции о нераспространении – 2014 один из иранских участников подверг Москву критике за ее позицию в переговорах P5+1 с Ираном (прозрачный намек на солидарность не с Ираном, а с Западом), на что российский участник подчеркнул, что здесь она руководствуется исключительно своими национальными интересами. В то же время директор Центра энергетики и безопасности Антон Хлопков выразил сожаление по поводу тенденции к политизации проблемы: «Мне крайне жаль, что это заметно сейчас в отношениях между Россией и США. Мне всегда казалось, что по части нераспространения наши интересы, интересы Москвы и Вашингтона, совпадают. Однако в последнее время по инициативе американских партнеров наше сотрудничество по ряду проектов заморожено, либо приостановлено». Обратила на себя внимание экспертов позиция бывшего представителя Великобритании при МАГАТЭ Питера Дженкинса, выразившего сожаление, что «администрация Обамы дает Конгрессу невыполнимые обещания», гарантируя «не дать Тегерану возможности создать собственную ядерную бомбу» («Российская газета», 21 ноября 2014 г.).

Однако общая атмосфера недоверия между Россией и Западом, особенно США, влияет и на ближневосточные дела. Так, в еженедельных комментариях организации «Конфликтс Форум» от 14-21 ноября отмечается, что Россия видит в радикальном ваххабизме и ИГИЛ «просто еще один инструмент (саудовско-западный), который может быть равным образом “включен” для того, чтобы подорвать безопасность России.» И перед Россией и ее союзниками встает следующий вопрос: «А действительно ли США хотят ‘разрушить и уничтожить’ ИГИЛ?” В этой связи некоторые западные аналитики вспоминают комментарии, появившиеся в западных СМИ после визита к Путину в июле 2013 года эмира Бандара. Тогда якобы эмир предложил российскому президенту «бросить Сирию», а «Саудовская Аравия защитит Олимпийские игры в Сочи от исламских террористов.» Британская «Дэйли телеграф» со ссылкой на ливанскую «ас-Сафир» даже сообщала, что эмир Бандар сказал при этом: «Чеченские группы, которые угрожают безопасности Игр, контролируются нами.» Еще он якобы пообещал сохранить российскую «базу» в Тартусе, если режим Асада будет свергнут. Эти и другие предложения Бандара, как сообщалось, были якобы с негодованием отвергнуты Путиным. Это, действительно, не тот язык, с помощью которого можно повлиять на российского лидера.

Access the Middle East news and analysis you can trust

Join our community of Middle East readers to experience all of Al-Monitor, including 24/7 news, analyses, memos, reports and newsletters.

Subscribe

Only $100 per year.